Каждый новый год является хотя и календарным, но рубежом на нашем жизненном пути, находясь у которого бывает полезно оглянуться и подвести итоги пройденному, чтобы правильно ориентироваться на предстоящем этапе. Полагаю, что и нам следует сделать такую оценку истекшего 1996 года.
Этот год завершил первое пятилетие с момента падения советской власти и развала «Советского Союза», что, к сожалению, оказалось и расчленением тела России; а также со времени образования «Российской Федерации», принявшей наш прежний национальный бело-сине-красный флаг, символизирующий стремление к возрождению России и возвращение её на её исторический путь. Минувшее десятилетие показало, что этот процесс возрождения идёт очень медленно и не пользуется должной целеустремлённой поддержкой государственной власти.
Однако, минувший год дал и ряд примеров значительного успеха на отдельных участках этого пути. Повсеместное возникновение кадетских корпусов в России и прибытие их представителей на 15-й Съезд Зарубежных кадет, создание Отдела Русского Обще-Воинского Союза в С.-Петербурге и его отделения в Ямбурге – это весьма положительные факты, но, в сравнении со всей страной они охватывают лишь немногочисленный круг участников. Празднование 300-летия Русского Флота, показывающее, что военные моряки уже не исчисляют своё рождение с 1917 года, а чувствуют себя наследниками исторической России – это уже манифестация государственного масштаба, правда, не исключающая наличия среди участников и лиц национал-большевицких взглядов. Но самым крупномасштабным примером явилось голосование на выборах президента.
Народу был предоставлен весьма ограниченный выбор: либо голосуй за существующего президента, окружение которого уже ясно выявило стремление не к экономическому возрождению страны, а к сведению её на роль сырьевого придатка экономики Западных стран; либо голосуй за коммунистов. И то, что большинство населения сумело выбрать «меньшее из двух зол», показывает политическую зрелость большинства и отрицание этим большинством возможности возвращения к коммунизму.
Невольно возникает вопрос: если большинство населения не хочет коммунизма, то почему же процесс национального возрождения идёт так медленно? Ответ очень прост: потому что весь государственный аппарат, за единичными исключениями, находится в руках прежней советской номенклатуры, часть которой осталась правоверными коммунистами, а другая, ради сохранения своего положения, перекрасилась в «демократов», оставшись внутренне теми же интернационалистами. Об интересах России ни те, ни другие не думают. Показательно, что генерал А.Лебедь так и не смог найти общего языка с окружением президента…
Широкий процесс возрождения сможет начаться лишь после того, как коммунистическая система будет официально осуждена, подобно осуждению национал-социализма в Германии; как будут убраны повсеместные памятники Ленину и другим советским вождям; и как в эшелонах государственной центральной и местной власти появятся новые люди. Для приближения этого дня с нашей стороны требуется усиление работы по распространению православного русского миропонимания и Белой идеологии, чтобы способствовать официальной партии Национального Возрождения России. Преступно думать, что ввиду малочисленности Белой эмиграции мы бессильны оказать какое-либо влияние и под этим предлогом уклоняться от выполнения своего долга. Патриотизм Белого Зарубежья уже достаточно широко известен в России, и поэтому к нашему голосу там прислушиваются.
«Демократы», стоящие у власти, сознают исходящую от нас опасность для себя и оттого недавно провозгласили идею примирения «Красных и Белых», указывая на пример генерала Ф. Франко, похоронившего после окончания испанской гражданской войны павших воинов обоих лагерей в общем грандиозном пантеоне, символизирующем национальное примирение воевавших сторон.
Мы не имеем права соглашаться с такой идеей. Обстановка в России не похожа на положение в Испании. Там в результате гражданской войны коммунистическая сторона была полностью разгромлена и её интернациональные пособники были либо уничтожены, либо ушли заграницу. Государственный аппарат был очищен от коммунистов, и задачей генерала Франко было умиротворение страны. В этих условиях он мог себе позволить такой благородный жест примирения с мёртвыми противниками, павшими солдатской смертью за свои, хотя и ошибочные, но идеалы. При этом он не оправдывал их убеждений и не примирялся ни с живыми коммунистами, ни, тем более, с их идеологами. В России же коммунизм ещё далеко не сдал свои позиции, и примиряться с коммунистами сейчас – это равносильно отказу даже от надежды на возрождение России.

С нашей стороны это было бы явным предательством всего, завещанного нам – Белым – нашими отцами и дедами; забвением памяти друзей и соратников, павших в наших рядах в борьбе с коммунистами. Если теперь, после падения советской власти в России, «День Непримиримости» был заменён более широко охватывающим понятием «Дня памяти жертв коммунизма», то это отнюдь не должно расслаблять нашей непримиримости к коммунистам, де бы они не были – как к оставшемуся меньшинству в России, так и к возглавляющим Югославию. И пока откровенные и скрытые коммунисты продолжают где-либо находиться у власти, наше отношение к ним не может быть иным, чем было прежде.