От Редакции: Карташев Антон Владимирович (1875–1960), богослов, историк Русской Церкви, последний обер-прокурор Святейшего Правительствующего Синода (25 июля – 5 августа 1917), министр исповеданий во Временном Правительстве. Во время большевицкого переворота арестован и вместе с другими министрами заключен в Петропавловскую крепость. Министр исповедания в правительстве ген. Н.Н. Юденича (1919), председатель Русского Национального Комитета в Париже, основатель и профессор Свято-Сергиевского богословского института в Париже. Ниже опубликована речь А.В. Карташова, произнесённая им на юбилейном собрании РОВСа в 1949 году.

Штатский человек — я охотно принял почетное для меня предложение — взять слово на юбилейном собрании Русского Обще-Воинского Союза. Почему такая нескромность с моей стороны? Позвольте мотивировать это моим пониманием государственной, национальной и политической природы Русского Обще-Воинского Союза. По внешним признакам, это – профессиональный союз военных, бывших некогда форменной Армией. Теперь это уже не Армия и еще не Армия, а только воинская корпорация. Но такое формальное определение не исчерпывает сути дела.
Членов Р.О.В. Союза объединяют далеко не одни профессиональные интересы. У них за спиной великое, незабываемое, трагическое государственное прошлое – вооруженной борьбы не столько за материальное, сколько за духовное достояние Отечества, за честь и достоинство 1000-летнего, светлого, священного облика России. В настоящем у них призрачная, неуютная, странническая, бобыльская, искалеченная жизнь. Скитание по чужим дворам, в чужих ролях. Но с непрестанной неизбывной, всепронизывающей, неусыпающей жгучей тоской, «ночью и днем все об одном»: о чаемом, грядущем воскресении подлинной, национальной России. Эта благороднейшая сердцевина Союза преображает его изнутри. Вместо простой, утилитарной корпорации – пред нами некий романтический орден, некий идейный организм с одухотворяющей его живой, коллективной душой. Она зародилась еще на орошенных кровью полях родной земли, развилась и сформировалась в лагерях Галлиполи, Лемноса, Чаталджи, в рудниках Перника, в гостеприимной Югославии и по всему земному шару за долгие горемычные десятилетия эмигрантских скитаний.
Эта душа не надумана кабинетными идеологами, не предписана параграфами устава Союза. Она сложилась в живом историческом опыте. Ее так же нельзя подменить другой, как нельзя переделать историю, вернуть назад протекшее прошлое. Остается принять создавшийся факт, безбоязненно взглянуть ему в глаза, т.е. расшифровать идейную душу О.В. союза, найти для нее определение, формулу. Вот за эту задачу и разрешите взяться пред Вами штатскому человеку.
Позвольте мне опереться в моих рассуждениях на слова военного авторитета генерала Врангеля. Почтив меня, как председателя Русского Национального Комитета, за мой визит 1921 г. в Галлиполи своего рода рескриптом на право ношения Галлиполийского кольца и затем в 1923 г. прислав мне два альбома фотографий, иллюстрирующих эпопею обреченной на умирание белой русской армии на Балканах, в сопроводительном письме ген. Врангель писал: «Как видите, мы живем, хотя приходится трудно. Меня, однако, не покидает вера, что мы доживем до лучшего времени. Я более, чем когда-либо, убежден в необходимости того, что делаю. В Армии заложена душа национальной России, в беженстве растасканная по партиям. Армия является пока ответственной хранительницей этой идеи в ее чистоте, цельности и действенности. Вот, почему на Армии лежит долг себя, во что бы то ни стало, сохранить. Впрочем, Вы это так же хорошо знаете, как и я, и неоднократно высказывали приблизительно то же самое в более выпуклой и яркой форме».
«В Армии заложена душа национальной России» – вот центральная мысль и фраза всей цитаты. «Какой метафизический туман! Какие иллюзии!» – воскликнут ехидные умники, якобы трезвые люди, позитивисты. «Какая азбучно-бесспорная, суворовски-простая и глубокая истина!» – возразим мы. Оставим в стороне, с сожалением и презрением, неспособных смотреть в корень вещей, для которых вообще «нету души, а одна только плоть!» Для нас дух есть высшая реальность, и все человеческие сообщества имеют свои коллективные души… Носителями и выразителями души наций являются как многогранное сложное целое, именуемое народом, страной, государством, культурой, так и отдельные установления, в качестве частей и органов целого.
Какое может быть сомнение в том, что самым генеральным носителем души нации служит государство, а самым характерным органом государства служит армия? Вот почему, когда мы в процессе борьбы потеряли и территорию, и население, из оставшихся с нами теней и обломков государственности самым существенным оказалась Армия. Но смертельная коса истории безжалостна. Она скосила и эту форму государственности. В следующем 1924 году генерал Врангель перелицевал армию в Обще-Воинский Союз. Исчезла по дипломатической необходимости форма, видоизменилась плоть, но сохранилось духовное ядро, духовная сущность коллектива.
Союз – прямой наследник и преемник Армии – наследовал и ее задачу: – хранение национальной души России. Слабее, разреженнее стал сосуд и орган хранения, но суть, правда и величие задачи остались прежние. Знамя, реявшее над Армией, сдано на хранение в Музей, выцветает, пылится, ветшает, но остается той же священной хоругвью, к тому же зовущей, что и прежде. К чему же именно, в частности? Попытаемся уточнить.
Знамя – национальное, значит, не партийное, а истинно государственное, всеохватывающее, всероссийское. Это не претензия, не захват, это то, что спаяно не словами, а кровью в подвиге белых армий. Увы, не все подошли под него. Есть не следовавшие за белыми генералами и справа, и слева. Есть и военные, не вошедшие в Обще-Воинский Союз. Этим они сами сузили символику своих частных знамен до значения знамен партийных. Исторически этого поправить уже нельзя. История назад не возвращается. Общенациональное, надпартийное, всероссийское, всех зовущее и всех справа и слева вмещающее знамя создано и освящено жертвенным подвигом белой борьбы. Белая борьба была горнилом государственной совести и морали. В ней произошел естественный отбор общенациональной годности и способности к надпартийной государственной спайке. Тут слились в святой ревности о чести России и ненависти к ее осквернителям и правые, и умеренные, и левые, но искренние патриоты, монархисты в большинстве и республиканцы в меньшинстве.
И новоявленные республиканцы среди генералов, как Корнилов, и яркие монархисты, как Кутепов, Юденич, Дитерихс и многие другие. Этой новой пестроте политических оттенков на верхах Армии соответствовали и широкие секторы в низах белых армий. Психологически последние представляли уже новую, жизненно, подлинно демократическую Россию, допускавшую и возможность республики, и монархизм понимавшую в духе конституционно-демократическом. Говоря условно-техническим языком, период белой борьбы прожит в политическом разрезе под знаменем непредрешенчества, при всем преобладании традиционно-монархических настроений.
Да и как было не стать даже вновь монархистом после кощунства екатеринбургской трагедии? Кровь и мученичество это – непреодолимая сила. Их не удастся никому развенчать и обесценить. Пред ними бессильны не только люди, но, сказали бы древние, и сами боги. Совести человеческой не угасят и не победят никакие всесильные диктаторы. Дьявольски гадко и гнусно добитая в Екатеринбурге монархия тем самым искуплена от ее грехов, возвеличена и канонизирована в совести русских. А пришедшая в отвратной и адской форме большевицкая республика только убила прежнюю романтику русского республиканизма.
Да, «кровь – это жидкость особого рода». И то, что полито ею, приобретает качества, не поддающиеся перетолкованиям и лукавой переоценке. А потому – повторяю – не поддается переоценке и политический смысл воздвигнутого историей над фасадом Обще-Воинского Союза, его унаследованного от белых армий знамени. Это знамя не партийное, а общенациональное и непредрешенческое. Всей России, всем антибольшевицким партиям найдется под ним место. Похитить его в пользу одной партии было бы безуспешной попыткой исторической и политической подделки. А учинять загробную дуэль между республиканцем Корниловым и монархистом Кутеповым было бы величайшей государственной ересью, печальным государственным недомыслием. Тут уместно вспомнить слова Христовы о браке: «еже убо Бог сочета, человек да не разлучает». Разделить эти две символических фигуры, значит разорвать священное знамя Обще-Воинского Союза. А оно не выдумано никакой кружковщиной. Оно поднялось до уровня государственного. Оно освящено всероссийской кровью и принадлежит всей России.

Ни одна партия в отдельности, как партия, этой чести не удостоена историей. И эту честь и моральную привилегию Обще-Воинский Союз, даст Бог, сбережет до конца.