3. Русский Обще-Воинский Союз
и Вторая мировая война
(1939 – 1945)
Война географически разделила Белое Зарубежье, сделав практически невозможными общее руководство и координацию действий между разделёнными фронтом частями эмигрантских организаций. Работа РОВСа оказалась в значительной степени парализована.
Подлинной трагедией для всех русских патриотов стало то обстоятельство, что ни одна из образовавшихся военных коалиций – ни германо-советская, ни англо-французская – не ставила в этой войне целей, совпадающих с интересам Русского народа. 28 сентября 1939 года на совещании начальников групп и председателей объединений, входивших в 5-й Отдел РОВСа (Бельгийский), генерал Архангельский подчеркнул, что ни одно государство не включило в цели войны восстановление национальной России, что обязывает РОВС к сохранению нейтралитета (1).
С началом Второй мировой войны многие русские белоэмигранты и русская молодёжь, выросшая в изгнании, были призваны в ряды армий тех стран, в которых они проживали – Польши, Франции и др. Так, например, по некоторым данным, в ходе мобилизации во Французскую армию было призвано порядка 3000 русских (2), значительная часть из которых состояла в Русском Обще-Воинском Союзе или в других русских организациях, идейно связанных с РОВСом. Среди них оказались как те, кто в 1920-е – 1930-е годы принял французское гражданство, так и те, кто продолжали считать себя подданными Российской Империи и отказывались от какого-либо иностранного гражданства (т.н. апатриды – эмигранты с Нансеновскими паспортами). «Это было несчастье для русских, вынужденных проливать свою кровь за чуждые нам интересы, – последствии отметит генерал-лейтенант А.П. Архангельский, – но избежать это несчастья мы не могли и должны были его нести, сохраняя честь и славу русского имени» (3).
В большинстве своём члены РОВСа являлись боевыми офицерами и имели опыт Великой и Гражданской войн, однако французы, не считаясь с офицерскими чинами Русской Армии, записывали их в свою армию рядовыми.
Для того чтобы поддержать соратников, отправленных на фронт в составе французских частей, был образован «Комитет помощи русским мобилизованным при РОВСе во Франции». Комитет занимался сбором пожертвований в пользу мобилизованных и отправкой в армию посылок с продуктами и тёплыми вещами – помощь эта, как скоро выяснилось, была совсем не лишней. Активно помогала РОВСу в сборе пожертвований для этих целей и редакция журнала «Часовой». За время своей деятельности Комитет успел отправить во Французскую Армию несколько сот посылок (4).
Впоследствии, в начале 1950-х годов, Содружество Русских Комбатантов Французской армии в войну 1939–1945 гг. издало скорбный список русских офицеров и солдат, которые погибли, сражаясь за Францию против гитлеровской Германии. В списке было приведено более трёхсот фамилий лиц, павших смертью храбрых на европейском театре войны. По другим данным в рядах Французской армии погибло 450 русских эмигрантов (5). Среди них были и посмертно награждённые французскими орденами.
* * *
В конце ноября 1939 года Советский Союз, устроив провокацию на советско-финляндской границе, развязал военные действия против Финляндии. По замыслу большевиков, эта страна, при помощи созданного в СССР марионеточного «народного правительства» Куусинена, должна была быть превращена в новую «социалистическую республику». А в быстрой и лёгкой победе над заведомо слабейшей армией северного соседа Сталин не сомневался.
Советская агрессия против маленькой соседней страны, вызвавшая возмущение всего мира, была воспринята русской Белой эмиграцией с особым чувством: ведь Княжество Финляндское более ста лет, с 1809-го по 1918-й годы, являлось частью Российской Империи. К тому же во главе финской армии стоял бывший офицер Русской Императорской Гвардии, русский генерал-лейтенант, а позднее регент и фельдмаршал Финляндии Карл Маннергейм, который пользовался симпатией и авторитетом в кругах русских Белых эмигрантов.
Начальник РОВСа генерал-лейтенант А.П. Архангельский считал, что успех Финляндии в её борьбе против коммунистических агрессоров никак не угрожает национальным интересам России, в то же время эта война при определённых условиях может стать тем толчком, который повлечёт за собой падение большевицкой диктатуры.
В те дни, когда Красная Армия пыталась взламывать «Линию Маннергейма» на Карельском перешейке, редактор журнала «Часовой» капитан В.В. Орехов писал: «Наш долг – долг русской эмиграции – принять посильное участие в борьбе с большевизмом, всегда, везде и при всяких обстоятельствах. Не надо преувеличивать свои силы: никаких армий и никаких корпусов мы выставить не можем, единственно, что можно сделать – это создать значительный русских отряд под нашим флагом, который привлечёт к себе русских людей, ненавидящих советскую власть. Но мы можем помочь финнам нашей пропагандой, нашей верой в будущую справедливую Россию и борьбой всеми силами с Коминтерном. И если Финляндия захочет нашей помощи, мы должны будем вложиться в эту борьбу, памятуя, что каждая пуля против красной армии нам выгодна, каждый удар по большевикам идёт на пользу России и каждая неудача Сталина – радость русского народа» (6).
Вскоре после нападения Красной Армии на Финляндию официальный представитель РОВСа в Англии, капитан 1-го ранга Г.Е. Чаплин (в прошлом – один из организаторов Белой борьбы на Севере России) начал хлопотать об организации в Лондоне русского центра по борьбе с большевизмом. Проект создания русских добровольческих отрядов одно время серьёзно обсуждался в Лондоне и Париже, но осуществить его не удалось (7).
В декабре 1939 года генерал А.П. Архангельский обратился к фельдмаршалу Маннергейму с предложением об участии русских Белых добровольцев в борьбе против Красной Армии на финляндском фронте. Фельдмаршал ответил, что в настоящем периоде войны он не видит возможности воспользоваться сделанным ему предложением, хотя и не исключает этого в будущем (8). Но ещё до получения ответа от Маннергейма стало известно, что финское правительство, опасаясь политических осложнений, вообще запретило принимать русских добровольцев.
Положение изменилось лишь в середине февраля 1940 года, с появлением в Финляндии значительного числа пленных красноармейцев. Тогда финское правительство, по предложению Б.Г. Баженова (9) (предварительно получившего соответствующие инструкции от Начальника РОВСа), решилось использовать добровольцев из числа пленных красноармейцев для партизанских действий в тылу Красной Армии и для антибольшевицкой пропаганды. С этой целью предполагалось организовать разъяснительную работу среди обманутых коммунистами бойцов и командиров РККА, привлечь их к борьбе за свержение коммунистической диктатуры и сформировать из них несколько небольших Русских Народных Отрядов под командой офицеров и унтер-офицеров РОВСа. В случае успеха отряды должны были быть развёрнуты в строевые части Русской Народной Армии.
С согласия фельдмаршала Маннергейма этот план был принят. И первый же опыт дал огромный успех: из приблизительно 500 красноармейцев, размещённых в одном из лагерей для военнопленных, около 200 человек выразили желание вступить в Русские Народные Отряды. При этом, как отмечал в своём докладе Начальник РОВСа, военнопленных не только не принуждали к такому решению, но, напротив, предупреждали их об опасности, напоминая, в частности, что оставленные в СССР семьи добровольцев могут пострадать от рук НКВД. Показательно, что когда вступавших в Русские Народные Отряды спрашивали, с какими командирами они желают идти на фронт, с лицами из командного состава РККА или с Белыми офицерами, бывшие красноармейцы единодушно выражали желание, чтобы ими командовали Белые (10).
Всего было сформировано пять Русских Народных Отрядов, под командой офицеров РОВСа, проживавших в Финляндии и отобранных для этой цели начальником Подотдела РОВСа в Финляндии капитаном Шульгиным. Эти члены РОВСа были зачислены в Финскую армию с офицерскими чинами. До конца скоротечной советско-финляндской войны 1939–1940 гг. успели отправить на фронт только один отряд, численностью в 35–40 добровольцев. В деле эти добровольцы показали себя блестяще, приведя с фронта красноармейцев-перебежчиков в числе, значительно превышающем состав отряда – все перебежчики также выразили желание вступить в Русский Национальный Отряд (11).
11 марта 1940 года между СССР и Финляндией был заключён мирный договор – советская пропаганда затрубила о своей «победе». Но для всего мира было очевидно, что в «Зимней войне», как и в Испании, Сталин потерпел позорное поражение, ибо главной цели – оккупации и советизации Финляндии – большевики достигнуть не смогли.
«Финский опыт» РОВСа показал, что многие люди в СССР, включая и значительную часть бойцов и командиров Красной Армии, несмотря на продолжавшуюся более двух десятилетий обработку коммунистической и интернационалистической пропагандой, не утратили своей русскости, отчётливо осознавали преступную сущность коммунистического режима и были готовы бороться против него с оружием в руках.
* * *
«Странная война» на Западном фронте неожиданно для французов и их союзников закончилась блицкригом: 10 мая 1940 года германская армия предприняла решительное наступление вглубь Франции, в обход знаменитой «линии Мажино», и в считанные дни оккупировав Бельгию, Голландию, Люксембург, прижав англо-французские войска к берегу Ла Манша, поставила Францию перед лицом поражения.
В результате этих событий многие чины и руководители Русского Обще-Воинского Союза, включая генерала Архангельского, проживавшего в Брюсселе, оказались на оккупированной немцами территории, где победители сразу же принялись устанавливать свои порядки. В захваченных странах немцы организовали «Комитеты по делам русских эмигрантов», а затем «Управления по делам русской эмиграции» (УДРЭ), сильно стеснившие деятельность РОВСа, а то и сделавших её практически невозможной.
Под давлением германских властей был вынужден уйти с должности начальника 1-го Отдела РОВСа (Французского) генерал-лейтенант В.К. Витковский. Был закрыт «Часовой» – неофициальный печатный орган РОВСа, так как, по мнению нацистов, идейная позиция журнала не соответствовала провозглашённому фюрером «новому порядку» (12). Сам генерал Архангельский фактически оказался в изоляции. В этих условиях он направил свою деятельность на борьбу за освобождение из плена русских людей, попавших в немецкие лагеря военнопленных, и здесь энергия генерала Архангельского часто вознаграждалась успехом.
В апреле 1941 года Германия и её союзники напали на Югославию. Предвидя, что с развитием военных действия затруднения по координации действий будут только возрастать, генерал Архангельский 10 апреля 1941 года предоставил начальникам Отделов широкие права и большую самостоятельность.
Начальник 4-го Отдела РОВСа (Югославского) генерал-лейтенант И.Г. Барбович и чины этого Отдела единодушно выразили готовность встать на защиту приютившей их братской славянской страны. Русские белоэмигранты, даже те, кто не был военнообязанным Югославянской армии, добровольно приходили на мобилизационные пункты. А командир Гвардейского казачьего дивизиона полковник А.И. Рогожин, как только немцы вторглись в Югославию, немедленно отправился к командующему военным округом генералу Джукичу и предоставил в его распоряжение свой дивизион – полностью укомплектованную и сохранявшую боеспособность часть РОВСа. Русские воины стойко сражались в рядах Югославянской армии, но «Апрельская война» продолжалась всего 12 дней: Югославия была быстро разбита и оккупирована. Деятельность РОВСа в этой стране была запрещена гитлеровцами.
* * *
22 июня 1941 года Мировая война приняла новый поворот: Германия напала на Советский Союз – своего вчерашнего союзника. То, что вооружённое столкновение между двумя тоталитарными режимами со сходной внутренней организацией и захватническими внешними устремлениями рано или поздно произойдёт, предвидели многие. Но несомненно то, что виновником этой войны был не только Гитлер: она была подготовлена и всей предвоенной внешней политикой Сталина, ведь до сентября 1939 года не могло быть и речи о советско-германском фронте: СССР и Германия даже не имели общих границ. И только советско-нацистский секретный протокол о разделе Европы и совместная агрессия против Польши поставили германские танки прямо у ворот России.
В первый же день нападения на СССР немцы провели ряд арестов в Париже и Брюсселе в среде… русских Белых эмигрантов. Гестаповцами, в частности, были арестованы и отправлены в концлагеря: начальник канцелярии 1-го Отдела РОВСа полковник С.А. Мацылев, генерал-лейтенант П.А. Кусонский и ряд других чинов Обще-Воинского Союза. Впоследствии некоторые из арестованных были отпущены, другие, как генерал Кусонский, погибли в концлагерях…
В русской эмиграции нападение на СССР было воспринято неоднозначно. Одни увидели в нём возможность продолжить вооружённую борьбу против поработившего Отечество большевицкого режима. Другие – не верили немцам и указывали на завоевательный характер их политики, однако надеялась, что борьба против внешнего противника изменит внутреннюю ситуацию в Советском Союзе, и после победы над Германией Красная Армия развернёт свои штыки против Сталина и большевиков. Единого мнения по этому вопросу в эмиграции не сформировалось. Так, например, генералы Ф.Ф. Абрамов, В.К. Витковский, руководитель ОРВС А.А. Лампе, выступали за участие в борьбе с большевизмом в союзе с Германией, в то время как генерал И.Г. Барбович был противником сотрудничества с немцами. А видный деятель РОВСа капитан 1-го ранга Г.Е. Чаплин, принявший непосредственное участие в войне в качестве офицера армии Великобритании, отстаивал идею создания при союзных армиях русского добровольческого корпуса для борьбы против Германии, а в перспективе – против большевицкой диктатуры (этот проект Чаплина не был одобрен британским руководством).
Трагичность ситуации была в том, что в условиях столкновения двух русофобских тоталитарных режимов ни «правильного» выбора, ни «хорошего» для русского народа варианта развития событий – не было. И глава РОВСа генерал Архангельский это хорошо понимал. 27 июля 1941 года в «Памятной записке по вопросу об участии Русской эмиграции и Русских воинских организаций в борьбе против советской власти и против коммунизма» генерал Архангельский отметил, что борьба эта всегда велась и должна вестись во имя России и Русского Народа. Начальник РОВСа подчёркивал, что Белые
могли бы принять участие в начавшейся борьбе против Советского Союза только в том, случае, если со стороны немцев последует ясное разъяснение целей войны против СССР, дабы эти цели были понятны национальным русским силам внутри России и за рубежом, а главным условием участия Белой эмиграции в этой войне генерал Архангельский считал создание русского национального центра и правительства.
Но позиция Начальника РОВСа шла вразрез с интересами нацистов, которые пытались нейтрализовать деятельность и влияние Обще-Воинского Союза. Гитлер резко отрицательно относился к русским белоэмигрантам и любую возможность их допуска в Россию нацисты старались пресекать, понимая, что Белые продолжат отстаивать там свои национальные интересы и будут оказывать влияние в том же духе на вчерашнее подсоветское население. Поэтому русских эмигрантов немцы соглашались допускать в Россию лишь в качестве переводчиков – только в частном порядке и в очень ограниченном количестве. Но и от этой практики вскоре отказались: по мнению нацистов, эмигранты слишком мирволили в России к местному населению…
Чтобы помочь страдающему от войны русскому народу, РОВСу в ряде стран удалось организовать работу по сбору вещей, предметов первой необходимости и денежных средств – для отправки всего этого населению, находившемуся на территории, освобождённой от большевиков и оккупированной немцами. В частности, к концу 1941-го – началу 1942-го годов была налажена отправка такой помощи в Россию из Болгарии, а также из Протектората Богемии и Моравии (13). А в Словакии местная организация Общества Галлиполийцев ассигновала 2000 крон для покупки богослужебных книг и отправки их в Россию: немцы беспрепятственно разрешали населению захваченных ими российских территорий открывать закрытые большевиками храмы, но в разорённой богоборческим режимом стране для возобновления церковных служб остро не хватало богослужебных книг, антиминсов и т.п.
В силу неблагоприятных для Русского дела политических обстоятельств, РОВСу так и не пришлось принять участие во Второй мировой войне. Однако многие члены Союза, в зависимости от конкретных условий, сложившихся в странах их проживания, вольно или невольно оказались в неё втянуты. Часть из них, находясь в рядах армий стран антигитлеровской коалиции (Польша, Франция, Югославия, Великобритания и др.), сражалась против Германии. Другая часть – количественно она была существенно большей – приняла участие в вооружённый борьбе на стороне Германии, главным образом – против коммунистических партизан на территории Югославии.
* * *
Отдельно нужно сказать о Русском Корпусе – воинском формировании из русских эмигрантов, созданном на Балканах.
В августе 1941 года в Югославии, где проживало тридцать тысяч русских эмигрантов, развернулась партизанская война под руководством лидера югославских коммунистов Тито. Жертвами партизанщины стали не только немцы, но и сербские патриоты, которые не разделяли коммунистических взглядов – в первую очередь, священники, зажиточные крестьяне, интеллигенция, сербские монархисты и все, попадавшие в руки красных партизан, русские эмигранты. По данным Бюро по защите русской эмиграции, в Сербии было зверски убито красными партизанами около двухсот пятидесяти русских.
Положение русских в Югославии было отчаянным: помимо того что многие остались без работы, они стали подвергаться и травле со стороны титовцев. «Кто не убьёт белого русского – тот не серб», гласила одна из прокламаций (14). Русских обвиняли в том, что они будто бы составляли «пятую колонну» во время войны с немцами, совершенно игнорируя тот факт, что русские, вступившие в Югославянскую армию, во многих случаях проявляли гораздо больше военной доблести, чем сами местные уроженцы, а многие – попали в составе югославянских частей в германский плен (15).
В таких условиях один из лидеров русских легитимистов (16) в Югославии, генерал-майор М.Ф. Скородумов, назначенный немцами руководить УДРЭ, обратился к германскому командованию с просьбой о защите эмиграции от коммунистов путем формирования Русского Корпуса на следующих условиях:
1. Чины корпуса подчиняются только своим начальникам, и только командир корпуса подчинен германскому командованию;
2. Корпус не может раздробляться на мелкие части, прикомандированные к немецким полкам;
3. Корпус обмундировывается в русскую форму;
4. Чины корпуса не приносят присяги Германии и фюреру, а лишь командир корпуса присягает на верность военному союзу;
5. Отдельный Русский корпус не может быть использован ни против иного государства, ни против отрядов сербских националистов генерала Дражи Михайловича, но лишь против коммунистов;
6. Когда корпус закончит формирование, а коммунизм в Сербии будет подавлен, германское командование обязуется перебросить его на Восточный фронт.
В ответ немцы предложили вступать добровольцами в германские полки по месту ближайших их стоянок. Скородумов ответил, что русские готовы драться только с коммунистами, а германские части могут быть переброшены на другие фронты. Тем временем в городе Шабаце красные напали на мирно проживавших там русских казаков, перебив пять семейств. Тогда казаки под командой сотника Иконникова, раздобыв от сербов и немцев кое-какое оружие, сформировали явочным порядком две сотни и в штатском платье отбивались от набегов партизан.
Наконец, 12 сентября 1941 года германское командование разрешило генералу Скородумову призвать русскую эмиграцию в Сербии в ряды Русского Охранного Корпуса. Однако никакие условия формирования оговорены не были.
Нужно отметить, что между РОВСом и легитимистами (сторонниками Вел. Кн. Кирилла Владимировича) ещё с 1920-х гг. существовал конфликт на почве идеологических разногласий. Поэтому к формированию корпуса генерал Скородумов приступил вне взаимодействия и без какого-либо согласования с командованием РОВСа. Это обстоятельство скорее способствовало Скородумову в достижении договорённостей с немцами, настороженно относившимся к Обще-Воинскому Союзу и запретившим его деятельность в Югославии. Сам генерал-лейтенант А.П. Архангельский, изолированный немцами в Брюсселе, узнал о Русском Корпусе лишь спустя много времени после его формирования, как и о том, что для укомплектования этого соединения уже призваны эмигранты из Югославии и Болгарии (17).
Тем временем М.Ф. Скородумов мобилизовал в Сербии способных к службе русских эмигрантов в возрасте от 18-ти до 55-ти лет. Но поскольку собственных кадров у легитимистов в эмиграции было очень мало, Русский Корпус оказался на 80 процентов составлен из бывших членов закрытого немцами 4-го Отдела РОВСа, а также Белых добровольцев, впоследствии прибывших из Болгарии и некоторых других стран. Меньшую часть чинов Русского Корпуса составили представители других эмигрантских организаций, добровольцы из Бессарабии и из числа бывших советских военнопленных.
Но едва генерал Скородумов приступил к этой работе, как сам был арестован гестаповцами. В командование корпусом автоматически вступил другой русский генерал-майор – Б.А. Штейфон (18).
Нацисты крайне подозрительно относились не только к РОВСу, но вообще ко всем русским эмигрантам. Показательны в этом отношении слова Гитлера, сказанные им на одном из совещаний в июле 1943 года: «Они видят не наши национальные цели, в перспективе они видят свои собственные цели. Каждый народ думает о себе и ни о чем другом. Все эти эмигранты и советчики хотят только подготовлять себе позиции на будущее время».
Поэтому немцы сознательно ограничивали приток добровольцев даже в находившийся на Балканах Русский Корпус. Германские власти разрешили пополнение корпуса только из стран Юга Европы. Из самой Германии русской эмиграции не было разрешено пополнять собою ряды корпуса.
Говоря о дальнейшей судьбе Русского Корпуса, отметим, что всю войну он оставался на Балканах, неся охранную службу и участвуя в боях против коммунистических отрядов Тито. При этом корпусники взаимно избегали столкновений с четниками генерала Дражи Михайловича – сербскими патриотами-монархистами. Чины Русского Корпуса и сербские четники старались по мере возможности поддерживать друг друга и во многих боях плечом к плечу сражались против красных партизан.
Немцы так и не отправили корпус в Россию. Но свою первоначальную задачу он выполнил: чины Русского Корпуса защитили эмиграцию от красного террора, а в 1944-м году, когда над Сербией нависла угроза советской оккупации – обеспечили своевременную эвакуацию русских семей и учебных заведений. Помимо этого, тысячи и тысячи православных сербов были спасены чинами Русского Корпуса от геноцида, проводимого на югославянской земле усташами (хорватскими националистами).
12 мая 1945 году корпус под командой полковника А.И. Рогожина перешел границу Австрии и сдал оружие англичанам. Всего за годы войны через Русский Корпус прошло 17 090 человек (19). В боях с коммунистическими партизанами в рядах корпуса погибли многие Белые воины, особенно тяжелые потери он понёс в 1944 году, когда в Югославию вошли советские войска. В числе погибших были известные в Белой армии и эмиграции генералы В.З. Зборовский и М.М. Зинкевич, публицист, историк и учёный-математик, профессор В.Х. Даватц и многие другие.
* * *
Отдельным вопросом является отношение Белой эмиграции к Русской Освободительной Армии (РОА), сформированной немцами из бывших военнопленных Красной Армии и возглавленной бывшим советским генерал-лейтенантом А.А. Власовым. Отношение это было весьма сложным. В эмиграции многие отрицательно относились к Власову как к человеку, который во время Гражданской войны воевал на стороне большевиков против своего народа, а перейдя в 1942 году на сторону немцев, продолжал придерживаться февралистских взглядов, крайне непопулярных в среде Белой военной эмиграции.
Однако, вне зависимости от личности самого Власова, антибольшевицкое Русское освободительное движение стало серьёзным фактором в годы войны. В отечественной истории не было примера столь массового добровольного перехода русских людей на сторону внешнего врага. Все эти люди – в подавляющем большинстве бывшие бойцы и командиры Красной Армии – были объявлены Сталиным «предателями», но большевики уклонялись от объяснений, почему именно при советской власти оказалось так много «предателей», ведь, например, за всю Первую мировую войну те же немцы не смогли создать из русских пленных даже одного небольшого подразделения… Коммунистический режим был столь ненавистен для подсоветского населения, что добровольный переход красноармейцев на сторону противника был обычным явлением, особенно в начале войны, когда многие в СССР – и красноармейцы, и мирные жители – видели в немцах вызволителей от большевицкой тирании и ещё не успели столкнуться с реалиями нацистской оккупации, не намного отличавшейся по степени русофобии от оккупации большевицкой.
В то же время в эмиграции многие полагали, что для победы над большевизмом и для того, чтобы заставить немцев считаться с интересами русского народа – необходимо объединить все русские антибольшевицкие силы. Но гитлеровцы старались не допустить контактов Белой эмиграции с Русской Освободительной Армией. Генерал Архангельский писал по этому поводу: «Нас не только не допускают в РОА, но во многих случаях даже ограничивают наши возможности общения с ними…»
Руководитель Объединения Русских Воинских Союзов А.А. Лампе высказывался за необходимость слияния РОА с Русским Корпусом. Он, в частности, отмечал, что в рядах корпуса совершенно напрасно гибли в качестве рядовых русские офицеры, заменить которых было просто некем. В рядах же Русской Освободительной Армии офицеров было мало. Естественно, напрашивалось решение – слить оба русских формирования, для чего, прежде всего, вывести корпус из боя... Но именно на это не шло германское командование.
Лишь в конце войны произошло формальное слияние РОА с Русским Корпусом и другими русскими антибольшевицкими формированиями, но на практике это осуществлено не было, корпусники до самого конца войны так и остались на Балканах.
* * *
Безумная гитлеровская политика нацизма и завоевания закономерно привела Германию к краху. В то же время большевики, осознав непопулярность в народных массах коммунистических идей и лозунгов, были вынуждены на время войны ослабить партийную пропаганду и разрешить обращение народа к его традиционным ценностям – православию и русскому патриотизму. Ценой неисчислимых жертв, вопреки антинародной большевицкой политике и безданному партийному руководству, русский народ сумел выстоять под ударом внешнего врага и победить. Увы, надежды многих людей (как в эмиграции, так и в СССР) на послевоенные коренные перемены – роспуск колхозов, прекращение чекистского террора и т.п. – не оправдались. Удержавшись у власти на крови русских солдат, укрепившись, Сталин и партийная верхушка вновь возобновили массовый террор, притеснение верующих и прежние большевицкие методы управления страной.
Ссылки: (1) Часовой. 1939. № 244. С. 5.
(2) Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. М., 1986. С. 207.
(3) Письмо ген.-л. А.П.Архангельского ген.-л. А.И. Деникину от 21.07.1946 // Новый часовой. 2006. № 17-18. С. 212–213.
(4) Часовой. 1940. № 252. С. 4.
(5) Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. Т.1. М., 1994. С. 227.
(6) Часовой. 1940. № 247. С. 2–3.
(7) Часовой. 1950. № 295. С. 3–4.
(8) Архангельский А.П. Финский опыт РОВСа // Вестник РОВС. 2004. № 8–9. С. 26.
(9) Баженов Борис Георгиевич (1900-1982), помощник И.В. Сталина по делам Политбюро, советский перебежчик. Работал в аппарате ЦК ВКП (б), но глубоко разочаровавшись в коммунистических реалиях, в 1928 г. совершил побег из СССР и стал идейным борцом против коммунизма. Автор мемуаров «Воспоминания бывшего секретаря Сталина».
(10)Архангельский А.П. Финский опыт РОВСа // Вестник РОВС. 2004. № 8–9. С. 28.
(11) Там же.
(12)Часовой. 1947. № 263. С.1.
(13)Информационная сводка Управления I-го Отдела Русского Обще-Воинского Союза на 1 февраля 1942 г.
(14)Там же.
(15)Там же.
(16)Легитимисты или «кирилловцы» – сторонники Вел. Кн. Кирилла Владимировича (1876–1939), провозгласившего себя в эмиграции Императором Кириллом I (1924). Кирилловцы не поддерживали надпартийного политического курса, проводимого Белыми, поэтому в противовес РОВСу создали в 1924 г. собственную воинскую организацию – Корпус Императорской Армии и Флота, которая однако не получила широкой поддержки в военных кругах эмиграции и не могла соперничать с РОВСом по численности и влиянию.
(17)Письмо ген.-л. А.П. Архангельского ген.-л. А.И. Деникину // Новый часовой. 2006. № 17–18. С. 215–216.
(18)Генштаба генерал-майор Б.А. Штейфон (1881–1945), участник Белого движения. Был исключён из РОВСа генералом П.Н. Врангелем в 1926 г.
(19)Русский Корпус на Балканах. Т.1. Нью-Йорк, 1963. С. 404.
